Tuesday, October 22, 2013

Моя русская библиотечка (Гоголь)



Гоголь, Николая Васильевич (1809-1952)



У меня только одна книга Гоголя, но в ней – всё. Такой здоровенный том из золотой библиотеки. Дорожу. Он близок мне, Гоголь.
Это о нём:

Великий еврейский писатель


Сегодня я проснулся необыкновенно светло. Просто оттого, что под утро мне снилась великолепная местечковая фраза, и я вертел её по-всякому и всякий раз выходило дивно и хорошо. Я проговаривал её мысленно слева направо и справа налево, разбрасывал слова и снова собирал их в кучу; ах, какие смачные, какие новые, свежие, какие удивительно красивые слова. Мне представлялась ярморочная картинка с краснощёкими хохлушками в венках и лентах, пышнотелые, полногрудые, с круглыми юбками, из-под которых лукаво выглядывали молодые пейсатые чертяки в антрацитовых сюртуках и шляпах, в прозрачных очках, с блескучими влажными угольками под самыми стёклышками. Мне приснился Гоголь; он бегал по ярмарке и пугал всех копчёным свиным рылом и сам визжал от суеверного страха. Он бросил в меня свиное рыло и крикнул: «Вот тебе первая премия!»
Я расхохотался вместе с ним и проснулся в балаганном настроении. Мне захотелось на праздник, в толчею, на карусели. Я бы слазил за хромовыми сапожками по смазанному смальцем столбу  на самую верхотуру и глянул бы сверху на гоголевскую ярмарку. Интересно, ощущал ли Гоголь себя евреем? Странно, почему мне хочется назвать его великим еврейским писателем. Живи он в наше время, он наверняка бы проникся еврейским духом и, может быть, рванул бы не в Европу, а вместе со мной в Палестину, поселился бы в библейских местах и такое бы сочинил. А вместо подписи нарисовал бы собственный нос!
Он пишет мне из России, спрашивает: «Какие перспективы для ничего не умеющего и не знающего иврит человека?» А я ему в ответ: «Дорогой Николаша, здесь премии нашему брату-писателю раздают, любят нас, как самих себя, спрашивают нас, что мы думаем о нашем исходе-90 и ждут серьёзных проблемных статей на эту тему. Вспоминаю, дорогуша, твою публицистику, твоё еврейское русофильство и думаю о твоём вкладе в израильское общество».
В это самое утро тысяча наших писателей подсело к столу, чтобы написать каждый по статейке. Им всем приснилась фабула и концепция, они во всеоружии русского и, очевидно, знают, чего хотят от жизни. А я с ума схожу от здешних камней и колючей проволоки и не знаю, чем помочь Израилю. Я смотрю на алию 90, моих потенциальных читателей, которым не было дело до моих изысков в России, и я сомневаюсь, что они потратят лишний шекель, чтобы купить мою книжку. Их стремление к определённости и привычка прижимистости делают моё существование чистейшим абсурдом. У каждого выходца из Союза за плечами судьба, а не крылья. Судьба, бодлеровская химера, гоголевский мешок с чёртом. Они с удовольствием впрягутся и потащат израильский воз сена, жмурясь от привычной непосильности, и будет всё, как было, «только лучше»!, радостно внушат они себе. Они будут селиться колониями и научатся базарному ивриту, постепенно забывая свой базарный русский. Их дети будут спрашивать о России, как некогда спрашивали о Египте потомки сынов Иосифа, и сбудутся предсказания, реченные через пророков, и двенадцать колен израилевых соберутся в земле обетованной, обещанной Богом отцам Аврааму, Исааку и Иакову. И, не ведая того, будут исполнять евреи завет Моисеев, без принуждения и без веры, и, собравшись все вместе, увидят конец света, ибо народ жестоковыйный уже исполнил слова Моисеевы и уклонился от пути.
Вот я и помрачнел, как Гоголь перед печкой, и куда делась моя утренняя светлость – осталось только любование судьбой Гоголя да полузабытая фраза из развесёлого сна. Экой я зануда! После стольких трагедий и катастроф спеть бы с ликованием «Хавену шало алейхем!» и, вспоминая еврейского Гоголя, воскликнуть: «Мне хорошо, я – сирота!», который обрёл, наконец, свой «мутерланд» и теперь счастлив, счастлив, счастлив! Меня не станут читать – что из того?! Я и в России жил впроголодь, зато теперь я среди своих. Они не чувствуют моего сарказма – что за беда?! Пусть принимают всё за чистую монету, за новенький пятишекелевик! Тысячу раз повторю благодарение за эти камни и эту колючую проволоку. У каждого народа должны быть свои благодарные нищие и пророки. Приезжайте, Николай Васильевич, побродяжим. Зачем Вам петербургские насморки? Здесь для вашего хронического исключительная климатическая благодать, а какие типажи, какие ноздрёвы, нахирманы! И слава Создателю, что мы такие исключительные среди работяг и дельцов, живём, как птицы небесные, за что и не любят нас, и преклоняются перед нами. Мы и нужны-то для того лишь, чтобы напомнить соплеменникам: «Не хлебом единым...»

No comments: