Гоголь, Николая Васильевич (1809-1952)
У меня только
одна книга Гоголя, но в ней – всё. Такой здоровенный том из золотой библиотеки.
Дорожу. Он близок мне, Гоголь.
Это о нём:
Великий еврейский писатель
Сегодня я
проснулся необыкновенно светло. Просто оттого, что под утро мне снилась
великолепная местечковая фраза, и я вертел её по-всякому и всякий раз выходило
дивно и хорошо. Я проговаривал её мысленно слева направо и справа налево,
разбрасывал слова и снова собирал их в кучу; ах, какие смачные, какие новые,
свежие, какие удивительно красивые слова. Мне представлялась ярморочная
картинка с краснощёкими хохлушками в венках и лентах, пышнотелые, полногрудые,
с круглыми юбками, из-под которых лукаво выглядывали молодые пейсатые чертяки в
антрацитовых сюртуках и шляпах, в прозрачных очках, с блескучими влажными
угольками под самыми стёклышками. Мне приснился Гоголь; он бегал по ярмарке и
пугал всех копчёным свиным рылом и сам визжал от суеверного страха. Он бросил в
меня свиное рыло и крикнул: «Вот тебе первая премия!»
Я расхохотался
вместе с ним и проснулся в балаганном настроении. Мне захотелось на праздник, в
толчею, на карусели. Я бы слазил за хромовыми сапожками по смазанному смальцем
столбу на самую верхотуру и глянул бы
сверху на гоголевскую ярмарку. Интересно, ощущал ли Гоголь себя евреем?
Странно, почему мне хочется назвать его великим еврейским писателем. Живи он в
наше время, он наверняка бы проникся еврейским духом и, может быть, рванул бы
не в Европу, а вместе со мной в Палестину, поселился бы в библейских местах и
такое бы сочинил. А вместо подписи нарисовал бы собственный нос!
Он пишет мне из
России, спрашивает: «Какие перспективы для ничего не умеющего и не знающего иврит
человека?» А я ему в ответ: «Дорогой Николаша, здесь премии нашему
брату-писателю раздают, любят нас, как самих себя, спрашивают нас, что мы
думаем о нашем исходе-90 и ждут серьёзных проблемных статей на эту тему.
Вспоминаю, дорогуша, твою публицистику, твоё еврейское русофильство и думаю о
твоём вкладе в израильское общество».
В это самое утро
тысяча наших писателей подсело к столу, чтобы написать каждый по статейке. Им
всем приснилась фабула и концепция, они во всеоружии русского и, очевидно,
знают, чего хотят от жизни. А я с ума схожу от здешних камней и колючей
проволоки и не знаю, чем помочь Израилю. Я смотрю на алию 90, моих
потенциальных читателей, которым не было дело до моих изысков в России, и я
сомневаюсь, что они потратят лишний шекель, чтобы купить мою книжку. Их
стремление к определённости и привычка прижимистости делают моё существование
чистейшим абсурдом. У каждого выходца из Союза за плечами судьба, а не крылья.
Судьба, бодлеровская химера, гоголевский мешок с чёртом. Они с удовольствием
впрягутся и потащат израильский воз сена, жмурясь от привычной непосильности, и
будет всё, как было, «только лучше»!, радостно внушат они себе. Они будут
селиться колониями и научатся базарному ивриту, постепенно забывая свой
базарный русский. Их дети будут спрашивать о России, как некогда спрашивали о
Египте потомки сынов Иосифа, и сбудутся предсказания, реченные через пророков,
и двенадцать колен израилевых соберутся в земле обетованной, обещанной Богом
отцам Аврааму, Исааку и Иакову. И, не ведая того, будут исполнять евреи завет
Моисеев, без принуждения и без веры, и, собравшись все вместе, увидят конец
света, ибо народ жестоковыйный уже исполнил слова Моисеевы и уклонился от пути.
Вот я и
помрачнел, как Гоголь перед печкой, и куда делась моя утренняя светлость –
осталось только любование судьбой Гоголя да полузабытая фраза из развесёлого
сна. Экой я зануда! После стольких трагедий и катастроф спеть бы с ликованием «Хавену шало алейхем!» и, вспоминая
еврейского Гоголя, воскликнуть: «Мне хорошо, я – сирота!», который обрёл,
наконец, свой «мутерланд» и теперь счастлив, счастлив, счастлив! Меня не станут
читать – что из того?! Я и в России жил впроголодь, зато теперь я среди своих.
Они не чувствуют моего сарказма – что за беда?! Пусть принимают всё за чистую
монету, за новенький пятишекелевик! Тысячу раз повторю благодарение за эти
камни и эту колючую проволоку. У каждого народа должны быть свои благодарные
нищие и пророки. Приезжайте, Николай Васильевич, побродяжим. Зачем Вам
петербургские насморки? Здесь для вашего хронического исключительная
климатическая благодать, а какие типажи, какие ноздрёвы, нахирманы! И слава
Создателю, что мы такие исключительные среди работяг и дельцов, живём, как
птицы небесные, за что и не любят нас, и преклоняются перед нами. Мы и нужны-то
для того лишь, чтобы напомнить соплеменникам: «Не хлебом единым...»
No comments:
Post a Comment