Мишель Трембле и затихание зовов Марии Шапделен.
После знаменитого и очень сомнительного крика "Vive
le Québec libre!", брошенного в 1967 году генералом де Голем с балкона монреальского муниципалитета, в провинции Квебек началась эпоха «больших запросов», кончившаяся шурум-бурумом двух проигранных референдумов.
Эти заметки – наблюдение за скандалом, раздутым франкоязычной прессой Квебека по поводу...
Такое уже было. Элен Жютра, юная студентка Университета МакГил, что в Монреале, послала в 1994 году статейку в ежедневную газету «Лё Дёвуар» (Долг или Обязательство?), а затем опубликовала вариант этой статейки, размазанный на целую книгу «Квебек меня убивает!» (издательство «Интушабль» (Неприкасаемые), 1995, 111 стр.)
Кинорежиссёр Пьер Фалардо тогда же посоветовал ей собрать чемоданы и валить: «Если тебе не нравится, так давай поищи, где получше!» - влепил он безо всяких церемоний. Всё бы ничего, да вот памфлет был переведён на английский и принят на ура всей англоязычной Канадой: «Ага, говорили мы вам! Если уж коренная жительница Квебека заявляет такое!»
Так было двенадцать лет назад. И вот новый всплеск эмоций в стане квебекских суверенистов. На этот раз в центре бучи не кто-нибудь, не студенточка, а настоящий писатель, драматург и романист, чьё имя уже вписано золотыми буквами в национальный классический репертуар – Мишель Трембле.
Суть же высказывания Трембле такова: я больше не верю в суверенность Квебека.
Это было, как сказочный сон, как дремотные голоса, что пригрезились некогда Марии Шапделен, героине романа Луи Эмона, француза, который проникся духом Квебека и породил в начале двадцатого века то, что критики назовут потом «романом от сохи» (только по-русски это звучит уничижительно, а по-французски «roman du terroire» так и очень даже благозвучно. Что-то вроде "зов деревни" или "роман пашни". Бог с ними, с определениями. Вот лучше перевод гласа или зова, который услышала в конце романа многое вдруг постигшая и провидящая, но простая девушка из далёкой квебекской деревни:
«Мы пришли сюда триста лет назад и мы здесь остались... Те, кто привёл нас сюда, могут вернуться, чтобы взглянуть на нас без горечи и без печали: если и верно, что мы ничему не научились, то верно и то, что мы ничего не забыли. (читать надо с подвыванием, вместе с волками и вьюгой-пургой)
Мы привезли с собой из-за моря наши молитвы и наши песни: они всё те же. В нашей груди бьются всё те же сердца, отважные, горячие, способные сострадать и умеющие смеяться, самые человечные сердца – они всё те же. Мы составили карту нового континента от Гаспези до Монреаля, от Сен-Жан д’Ибервиль до Унгавы: здесь всё, что мы привезли с собой, наша вера, наш язык, наше благородство и даже наши слабости – святы, неприкосновенны и пребудут с нами во веки веков. (тут обязательна пауза и сглатывание набежавшей слезы)
Вокруг нас другие пришлые, которым нравится называть нас варварами: они захватили власть, у них прорва денег. Но в стране Квебек ничто не переменилось, ничто не переменится, потому что мы тому залог. Мы сами и наши судьбы, мы поняли наше предназначение и наш долг – устоять... выдюжить... и мы выстояли. Для того, чтобы в будущих веках люди оглядывались на нас и говорили: эта порода неподвластна смерти, и мы – тому живое свидетельство (а теперь чуть больше патетики в голосе!)
Трембле считает, что то время прошло, когда трепетала в груди гордость быть представителем французского языка на американском континенте. Варвары победили: «Как в Торонто, мы стремимся к деньгам, деньгам любой ценой. И надо бы позабыть о деньгах и подумать о нашем состоянии духа, отличном от благосостояния и материального комфорта, которые могут дать деньги, а вот не получается».
Но не только в Торонто так, повсюду, и главное – в Штатах. Ничего удивительного, ведь согласно статистике 80 % товарооборота Квебека зависит от южного соседа. Поэтому Трембле и говорит о возможности будучи сердцем квебекцем, кошелёк всё же иметь общеканадский.
«До тех пор, пока наша жизнь зависит от экономики, можно забыть о независимости Квебека»
Можно ли что-либо возразить ему? В 1980 и в 1995 годах жителей провинции приглашали проголосовать за отделение. «И во что нам это обойдётся?» - разумно спросили они.
Независимость – это ловко, а наши сбережения, наши пенсии? И хотим ли мы квебекский рубль? Пусть лучше канадское казначейство и Банк выпустят десятидолларовую купюру с ликом Папино, для нашего вящего удовольствия, потому что мы, как-никак, основатели этой страны, а не фунт изюма.
Стало быть, речь идёт о суверенности в духе Трембле, воспринятой в штыки иными артистическими кругами Квебека.
«Это совершенно по беби-бумеровски, начать слева, а закончить справа. В этом есть даже что-то патетически здравое!» - сокрушается Биз, певец группы Loco Locass. «Но, как говорил Фалардо, если устал, иди спать! Если художник состарился и больше не верит в прежние идеалы, то пусть сходит с корабля, а я ещё поплаваю», - добавляет он.
Писатель Виктор-Леви Больё тоже должен был вставить свои пять копеек: «Вот ведь жопа! Сдохнуть от такого слюнтяйства! – восклицает он, - Добиться мировой известности, описывая скверну нищеты, доховного убожества, и, разбогатев, тотчас же отказаться от всего, независимость-де больше не нужна!»
И как если бы сказанного было мало, как если бы можно было пасть ещё ниже, разгорячённый книжник бросает, точно вызов на дуэль: «если уж такой видный парень несёт такую околесицу, то место ему только во Флориде среди таких же расслабленных.»
В том же духе катит бочку и Клод Жасмэн, называющий себя писателем и социоэтиком во всё том же Девуаре: «Ренегат, предавший Квебек ради бассейна во Флориде», «Карьерист, потому что Оттава легче одаривает монетой, чем Квебек, но делающий вид, что ему-то как раз наплевать на деньги со всей его католико-ретро-романтикой».
И совершенно плачевный вывод: «Его по-детски беспомощные политические рассуждения отвращают. Сидя под пальмами в Кей Вест, вкушая ложечкой лимонный торт, Мишель, уж лучше бы тебе хранить политический нейтралитет, который прежде так тебя красил.»
А что сказать по поводу заявления бывшего премьера от квебекской партии Бернара Ландри, сообщившего во всеуслышанье по радио-Канада, что отныне он ни на одну пьесу Трембле не пойдёт! «Мишель Трембле – миллионер, он знает, как важна экономика для поддержания той же культуры, - сказал бывший премьер, - Я же убит, мне совершенно непонятен его ход мыслей.»
Когда же запалят костры охоты на ведьм? Когда генеральное аутодафе? Скоро ли найдётся придурок, который запретит изучение произведений писателя в школах?
От мысли, что Квебеком могут управлять такие правдолюбцы, морозец по спине! Дело Трембле показательно и симптоматично. Пора уже от слепого и одурелого национализма перейти к здравомыслию и несколько поуспокиться, подсчитывая чужие денежки.
После знаменитого и очень сомнительного крика "Vive
le Québec libre!", брошенного в 1967 году генералом де Голем с балкона монреальского муниципалитета, в провинции Квебек началась эпоха «больших запросов», кончившаяся шурум-бурумом двух проигранных референдумов.
Эти заметки – наблюдение за скандалом, раздутым франкоязычной прессой Квебека по поводу...
Такое уже было. Элен Жютра, юная студентка Университета МакГил, что в Монреале, послала в 1994 году статейку в ежедневную газету «Лё Дёвуар» (Долг или Обязательство?), а затем опубликовала вариант этой статейки, размазанный на целую книгу «Квебек меня убивает!» (издательство «Интушабль» (Неприкасаемые), 1995, 111 стр.)
Кинорежиссёр Пьер Фалардо тогда же посоветовал ей собрать чемоданы и валить: «Если тебе не нравится, так давай поищи, где получше!» - влепил он безо всяких церемоний. Всё бы ничего, да вот памфлет был переведён на английский и принят на ура всей англоязычной Канадой: «Ага, говорили мы вам! Если уж коренная жительница Квебека заявляет такое!»
Так было двенадцать лет назад. И вот новый всплеск эмоций в стане квебекских суверенистов. На этот раз в центре бучи не кто-нибудь, не студенточка, а настоящий писатель, драматург и романист, чьё имя уже вписано золотыми буквами в национальный классический репертуар – Мишель Трембле.
Суть же высказывания Трембле такова: я больше не верю в суверенность Квебека.
Это было, как сказочный сон, как дремотные голоса, что пригрезились некогда Марии Шапделен, героине романа Луи Эмона, француза, который проникся духом Квебека и породил в начале двадцатого века то, что критики назовут потом «романом от сохи» (только по-русски это звучит уничижительно, а по-французски «roman du terroire» так и очень даже благозвучно. Что-то вроде "зов деревни" или "роман пашни". Бог с ними, с определениями. Вот лучше перевод гласа или зова, который услышала в конце романа многое вдруг постигшая и провидящая, но простая девушка из далёкой квебекской деревни:
«Мы пришли сюда триста лет назад и мы здесь остались... Те, кто привёл нас сюда, могут вернуться, чтобы взглянуть на нас без горечи и без печали: если и верно, что мы ничему не научились, то верно и то, что мы ничего не забыли. (читать надо с подвыванием, вместе с волками и вьюгой-пургой)
Мы привезли с собой из-за моря наши молитвы и наши песни: они всё те же. В нашей груди бьются всё те же сердца, отважные, горячие, способные сострадать и умеющие смеяться, самые человечные сердца – они всё те же. Мы составили карту нового континента от Гаспези до Монреаля, от Сен-Жан д’Ибервиль до Унгавы: здесь всё, что мы привезли с собой, наша вера, наш язык, наше благородство и даже наши слабости – святы, неприкосновенны и пребудут с нами во веки веков. (тут обязательна пауза и сглатывание набежавшей слезы)
Вокруг нас другие пришлые, которым нравится называть нас варварами: они захватили власть, у них прорва денег. Но в стране Квебек ничто не переменилось, ничто не переменится, потому что мы тому залог. Мы сами и наши судьбы, мы поняли наше предназначение и наш долг – устоять... выдюжить... и мы выстояли. Для того, чтобы в будущих веках люди оглядывались на нас и говорили: эта порода неподвластна смерти, и мы – тому живое свидетельство (а теперь чуть больше патетики в голосе!)
Трембле считает, что то время прошло, когда трепетала в груди гордость быть представителем французского языка на американском континенте. Варвары победили: «Как в Торонто, мы стремимся к деньгам, деньгам любой ценой. И надо бы позабыть о деньгах и подумать о нашем состоянии духа, отличном от благосостояния и материального комфорта, которые могут дать деньги, а вот не получается».
Но не только в Торонто так, повсюду, и главное – в Штатах. Ничего удивительного, ведь согласно статистике 80 % товарооборота Квебека зависит от южного соседа. Поэтому Трембле и говорит о возможности будучи сердцем квебекцем, кошелёк всё же иметь общеканадский.
«До тех пор, пока наша жизнь зависит от экономики, можно забыть о независимости Квебека»
Можно ли что-либо возразить ему? В 1980 и в 1995 годах жителей провинции приглашали проголосовать за отделение. «И во что нам это обойдётся?» - разумно спросили они.
Независимость – это ловко, а наши сбережения, наши пенсии? И хотим ли мы квебекский рубль? Пусть лучше канадское казначейство и Банк выпустят десятидолларовую купюру с ликом Папино, для нашего вящего удовольствия, потому что мы, как-никак, основатели этой страны, а не фунт изюма.
Стало быть, речь идёт о суверенности в духе Трембле, воспринятой в штыки иными артистическими кругами Квебека.
«Это совершенно по беби-бумеровски, начать слева, а закончить справа. В этом есть даже что-то патетически здравое!» - сокрушается Биз, певец группы Loco Locass. «Но, как говорил Фалардо, если устал, иди спать! Если художник состарился и больше не верит в прежние идеалы, то пусть сходит с корабля, а я ещё поплаваю», - добавляет он.
Писатель Виктор-Леви Больё тоже должен был вставить свои пять копеек: «Вот ведь жопа! Сдохнуть от такого слюнтяйства! – восклицает он, - Добиться мировой известности, описывая скверну нищеты, доховного убожества, и, разбогатев, тотчас же отказаться от всего, независимость-де больше не нужна!»
И как если бы сказанного было мало, как если бы можно было пасть ещё ниже, разгорячённый книжник бросает, точно вызов на дуэль: «если уж такой видный парень несёт такую околесицу, то место ему только во Флориде среди таких же расслабленных.»
В том же духе катит бочку и Клод Жасмэн, называющий себя писателем и социоэтиком во всё том же Девуаре: «Ренегат, предавший Квебек ради бассейна во Флориде», «Карьерист, потому что Оттава легче одаривает монетой, чем Квебек, но делающий вид, что ему-то как раз наплевать на деньги со всей его католико-ретро-романтикой».
И совершенно плачевный вывод: «Его по-детски беспомощные политические рассуждения отвращают. Сидя под пальмами в Кей Вест, вкушая ложечкой лимонный торт, Мишель, уж лучше бы тебе хранить политический нейтралитет, который прежде так тебя красил.»
А что сказать по поводу заявления бывшего премьера от квебекской партии Бернара Ландри, сообщившего во всеуслышанье по радио-Канада, что отныне он ни на одну пьесу Трембле не пойдёт! «Мишель Трембле – миллионер, он знает, как важна экономика для поддержания той же культуры, - сказал бывший премьер, - Я же убит, мне совершенно непонятен его ход мыслей.»
Когда же запалят костры охоты на ведьм? Когда генеральное аутодафе? Скоро ли найдётся придурок, который запретит изучение произведений писателя в школах?
От мысли, что Квебеком могут управлять такие правдолюбцы, морозец по спине! Дело Трембле показательно и симптоматично. Пора уже от слепого и одурелого национализма перейти к здравомыслию и несколько поуспокиться, подсчитывая чужие денежки.
