Solange Chaput-Rolland
Соланж Шапю-Роллан
Mon
pays, Québec ou le Canada
Моя страна Квебек или Канада
Издательство лё серкль дю ливр де Франс 1966
1966 – это год
издания и это надо помнить, читая эту книжку.
Было их две
подруги, одна из Квебека, другая из Онтарио. Были они очень дружны.
Занимались журналистикой, были так сказать на
острие. Незаметно подкралась тихая революция и вопрос самоопределения встал во
весь рост. Подруги подсуетились, получили федеральную (подчеркнём этот момент) ссуду
на написание злободневной книги, которая показала бы отношение англоязычной
Канады к франкоязычному Квебеку. Но тут случилось несчастье: Гветалин Грехам внезапно скончалась. Деньги на
книгу они уже получили, с издателями договорились, машина уже была пущена в ход
и отдавать деньги было бы по меньшей мере странно. Вот и решила наша Соланж все
провернуть в одиночку: самой проехать по всем провинциям, встречаясь с
интеллигенцией и не только, самой выступить на множестве заранее
запланированных конференций, самой написать книгу в форме дневника её
путешествия, где она «объективно, насколько это возможно» описала бы свои
впечатления и где могла бы свободно поразмыслить о судьбах малой и большой
родины. Заручилась она поддержкой многих высокопоставленных лиц, а так же
издателей, редакторов газет и журналов, благо в активе наших подружек уже была
книга на подобную тему, называлась она Дорогие
недруги. Желающие могут узнать о ней, набрав в Гугле Solange CHAPUT-ROLLAND et Gwethalyn GRAHAM, Chers ennemi .
И вот отправилась она в путь, и везде-то её не
понимали, и никак ей было не объяснить, почему Квебек настаивает на своей
особенности и почему не желает пребывать в рамкам конфедерации. Совершенно отчаявшись,
она вернулась на родину и вот к какому пришла заключению. Это последняя её
дневниковая запись датируется 12 сентября 1966 года.
Я завершаю этот дневник утверждением, что наши сообщества,
и англо- и франкоязычное, находятся под одинаковой экономической и
культурологической угрозой.
Угроза эта исходит от Соединённых Штатов, перед
лицом которой англоязычная Канада экономически так же несостоятельна, потому
что предоставляет американцам земли, недра и отрасли индустрии, в которые те
вкладывают деньги, укрепляя тем самым собственное их, американское могущество,
охватывающее весь континент.
Перед лицом англоязычной Канады Квебек не имеет
никакого политического влияния, но его экономическое развитие зависит от
англоканадских и американских инвестиций. Стало быть, мы, канадцы обоих языков,
зависим от США и постоянно находимся под угрозой ассимиляции. Мы в Квебеке, и
потому что говорим по-французски, не желаем терять своей самобытности, а в
англоязычной Канаде этот вопрос не воспринимается столь остро.
Наши две национальные слабости не составляют одну
политическую силу. Если бы мы старались обогатить друг друга вместо того,
чтобы презирать всем сердцем наши
очевидные изъяны, Канада, не став единой, по крайней мере могла бы
противостоять американскому давлению и
умела бы удовлетворять инстинктивную потребность обоих наших народов принимать
серьёзные решения, решая сложные, вековые проблемы (...)
Как вам
понравится такой поворот дела: надо найти общего врага, чтобы прийти к согласию.
Но, похоже, англоязычной Канаде нет дела до противостояния Соединённым Штатам и
автор это тоже понимает.
Конечно, независимость Квебека была бы идеальным
решением для тех их нас, кто задыхается в рамках страны, нас не принимающей
всерьёз. Но если англоязычная Канада не готова к борьбе против угрозы быть
ассимилированной американцами, то и Квебек не готов принять на себя
ответственность за пять милллионов человек, если эти миллионы до сих пор
предпочитают витать в облаках, вместо того чтобы сконцентрировать свои силы на
стоящей перед ними задаче.
Вот почему, если англоязычная Канада не моя
страна, потому что она отвергает мой язык, мою культуру, потому что не желает
участвовать в принятии значительных решений, касающихся будущего Квебека, то
значит Квебек и есть моя настоящая родина. Но и Квебек не моя страна. Мои соотечественники
ещё не придумали, как сделать экономику страны основательной, как развить
политические, интеллектуальные и просто человеческие основы, на которых можно
было бы построить наше общество, без которых наш народ не может подняться с
колен.
Наблюдая нас, какие мы есть, мне страшно признать,
что оба наших мира, и англо- и франкоязычный смертельно больны. Квебек, получив
независимость, уже через лет двадцать не сможет её удержать и умрёт в объятиях
американцев, которым совершенно нет никакого дела до нашей самобытности.
И англоязычная Канада экономически слаба и, если
откажется от Квебека, окажется перед непреодолимыми трудностями.
Канадцы обоих языков, которые сейчас презирают,
устают, бранят друг друга, отказываясь видеть наши слабости, в самом ближайшем
времени будут ответсвенны за гибель Канады.
Да, я пессимистка и не верю в возможность жить из
года в год в атмосфере обоюдного непонимания и недоговорённости, не испытывая
при этом несносной сердечной тревоги.
Как все франкоязычные националисты, я хотела бы
написать уже сегодня, что моя страна – это Квебек, но в том то и дело, что
такой страны пока не существует. И её не создать словами или мечтами, ни
гневом, ни ненавистью, на спешкой, ни шовинизмом. Я не смогу придумать страну
Квебек, чтобы утолить мой голод свободы, отказываясь жить в ритме, навязанном
американцами, или чтобы отомстить оттавскому правительству, которое
отказывается мне дать то, что я у него прошу.
Страна Квебек возникнет, когда народ того захочет.
Чтобы определить с большей степенью уверенности, на что ориентирована воля
квебекцев, созданна комиссия, занимающаяся изучением общего положения дел во
франкоязычной Канаде. Жак-Иван Морэн из монреальского университета определяет
деятельность комиссии, как «способ объединить живые силы, создать форум
франкоязычных канадцев, желающих выбрать оптимальное жизненное направление». Народ
Квебека весной 1967 года сможет сказать, каким он видит своё будущее: особый
статус, ассоциированное государство, кооперативная федерация или независимая
страна?
Эти четыре решения наталкивают меня на
размышления. Кроме отжившей утопии кооперативного федерализма, что, если не
особый статус, позволит ответить на проблемы, решение которых может занять
многие годы. А этот статус логически нас
приведёт к швейцарской модели ассоциации государств. Но я уже и теперь слышу возмущённое
гудение голосов моих друзей из англоязычной Канады, которые упрекнут меня в
том, что я слишком спешу. Однако нельзя терять ни минуты, иначе мы рискуем
заполучить преждевременную независимость, что неизбезжно случится, если
английская Канада по-прежнему будет отказываться предоставить нам более
значимое место в конфедерации. И это ни в коем случае не шантаж: факты говорят
за себя, я же только даю им логическое следование.
Вот такие пирожки
с котятами. Мы подохнем от своей независимости, но и вы без нас тоже зачахнете
под пятой американцев. А дальше (терпение, осталось всего несколько строк) всё
спокойнее:
Начиная этот дневник, я сказала: всё, что я скажу
о своей стране, её не изменит. Но я не знала тогда, как сама я изменюсь с
февраля 1966, когда я ждала самолёт в аэропорту Дорваля и готовилась к встече
со множеством ответственных лиц во всей Канаде. Более чем мои издатели и мои
будущие читатели, я понимаю, что предложить решение, которое объединило бы
десять республик в единое целое, выше сил одного человека. Я понимаю также, что
вопреки моему желанию быть объективной в передаче слов моих собеседников, мне
это вряд ли удалось. Не было у меня времени и на углублённое изучение
экономических факторов, культурных и политических каждой из провинций. Я же
честно искала общий знаменатель для всех канадцев и, увы, его не нашла.
Вот почему, я вернулась на Землю-Квебек более
квебекуа, чем была до того франкоязычной канадкой, потому что по опыту поняла,
болезненному, но и окончательному, что, оставаясь верной своему прошлому,
настоящему и всему, что составляет моё я, моему языку и моей культуре, я должна
жить в Квебеке, который возможно когда-нибудь станет моей страной.
Комментарии, как
говорится, излишни.
