Жак Феррон и партия Носорогов

Вот если о ком-нибудь кто-нибудь скажет, что этот первый, мол, "интеллектуал", то как вы воспримите это слово? Несомненно в контексте второго кого-нибудь. Если этот второй тоже интеллектуал и без всяких кавычек, то ничего обидного в слове "интеллектуал" не будет. А если "интеллектуал" говорит далеко не интеллектуал, то самому интеллектуалу тем более обижаться не на что. Как ни верти, а "интеллектуал" – это звучит гордо. Поэтому мы будем называть Жака Феррона "интеллектуалом", и он не обидится, потому что мёртвые не обижаются, и никто из родственников тоже не потребует компенсации за нанесённый моральный ущерб. Возможно, нам даже сойдёт с рук незаконность наших переводов творений Феррона на русский, ведь мы не собираемся их публиковать да ещё получать за это деньги!

Извольте для начала краткую биографическую справочку. Сын нотариуса, Жак Феррон родился в Луизвилле. Он получил классическое образование, звание бакалавра ès arts, затем продолжил обучение в Лавальском университете в Монреале (теперь этот университет называют просто Монреальским), изучал медицину и практиковал сначала в армии, затем в Ривьер-Мадлен, что в Гаспези, и наконец в Виль-Жак-Картье. Параллельно он занимался литературой и журналистикой, сотрудничал с разными газетами и журналами, писал для театра, сочинял сказки (для взрослых), романы, эссе. В 1962 году вышли его Сказки неведомой страны. Не оставила его равнодушным и политика. Он не только выступал с критическими заметками, но даже основал свою собственную партию – партию Носорогов (1963) – основным политическим направлением которой была Ирония. Феррон выставлял свою кандидатуру на провинциальных выборах 1966 года.

Да, забыл самое главное. Годы жизни: 1921-1985. Нам потому важно напомнить об этих двух датах, что речь пойдёт о партии Носорогов, которая просуществовала тридцать лет! Пока её не задушили налогами. До 1993 года партию можно было зарегистрировать всего за 50 долларов! Теперь в силе закон, согласно которому партия должна изначально насчитывать более 50 членов, а взнос кандидата, желающего участвовать в предвыборной кампании вырос до 1000 долларов. Особенность партии Носорогов заключалась не столько в её элитарности (вовсе нет, даже наоборот, любой мастер иронии мог войти в партию и выйти через окно), сколько в её политической незаинтересованности. И, конечно, именно поэтому и очень скоро Его Высочество ЕдиноРожие отойдёт от партийных дел. В 1974 году во главе партии окажется Франсуа Гур, ирония выродится в зубоскальство, тонкий юмор Феррона куда-то денется, а останется на его месте только сожаление о сосущей пустоте наработанных Его НосоРожием форм. Кстати, о формах.

В сущности, что такое политика? С одной стороны – это форма самовыражения. Бывают такие личности, которым мало быть только собой. Они должны воплощать народ, например. Они должны вещать от имени народа. Такие никогда не говорят "я". Они всегда "мы". В том нет ничего предосудительного, если только это "мы" достаточно честное "мы", а не привычка к манипуляторству. С другой стороны – нет лучшего ристалища для самовыражения, чем театр. Театр – тоже форма самовыражения, но уже не личностная, а коллективная. Наконец, партия – это такая форма самовыражения, которая совмещает личное и коллективное. Партию отличает выбранная позиция, четкая программа, регламентация внутрипартийных отношений, помогающая реализовывать поставленные цели. Впрочем, цель у любой конвенциональной партии одна – власть. На бытовом уровне властью называется принятие решений и уверенность в том, что эти решения будут выполняться теми, на кого эта власть распространяется.
А теперь представим себе прилежного подростка, который лепит из пластилина человечков. В какой-то момент он решает вылепить целую армию. Творчество тотчас же превращается в ремесленничество. Включается поточный метод производства рук, ног, голов и туловищ. Подросток перестаёт отождествлять себя с тем, что он производит. Он уже сотворил из себя Наполеона, а прочие должны исполнять его приказы. Обычно юные скульпторы используют цветной пластилин для своих армий. Чёрные сапоги, голубые мундиры, белые ленты, розовые лица, красные плащи. Когда надоедает играть пластилиновыми человечками, весь этот разноцветный материал смешивают в один пластилиновый ком. Вначале ещё можно различить бывших солдат, затем фигурки сливаются в нечто размазанно-радужное, но по мере перемешивания пластилиновый ком приобретает однозначно грязно-серый тон. И ком этот однажды куда-то изчезает. Родителям надоедает, что он валяется, где попало. И ком исчезает. А ведь из этого серого материала мог бы получиться великолепный носорог!

Мне кажется, Феррон оценил бы метафору. Он схватился бы за неё обеими руками, потому что такие метафоры помогают ткать полотно повествования. Чего стоит, например, заявление, что власть – это монополия на узаконенное насилие. Однако, из таких заявлений повествования не соткать. А вот из ироничных деталей, например, "в школе Пьер Элиот Трюдо всё брал на заметочку" может получиться чисто хармсовское повествование о честолюбивом премьер-министре, который мог совершенно серьёзно пообещать в предвыборной кампании сровнять Скалистые горы, которые являют собой "вторую одиозную преграду в развитии Канады; тогда как первая, разумеется, провинция Квебек".

Но мы отвлеклись от партии интеллектуала Феррона. Она была организована Жаком Ферроном и его домашними в октябре 1963 года в виду предстоявших 10 февраля 1964 дополнительных федеральных выборов. Партия Носорогов была задумана, как партия насмешки по отношению к франкоязычным политиканам на федеральной арене. Носорог часто отождествляется с тупостью и незащищённой ограниченностью. Вопреки массивности и огромной физической мощи, это панцирнокожее оказывается легко уязвимым. Политические акции Феррона несомненно отличались от действий Фронта Освобождения Квебека и главным их отличием была всё та же интеллектуальность.
Представьте театрализованное действие, в котором участвует сам Его Превосходительство Большой Рог, кандидат от округа Монреаль-Хошлага. Действие происходит в парке Сафари в Хеммингсфорде в загоне для африканских носорогов. 1972 год. Кандидат в носорожьем костюме и маске представляет свою предвыборную программу и заодно четырёх других Носорогов: П.-Э.Трюдо, Ж. Пеллетье, М. Лалонда и Р. Кауэтта, прибавив между прочим, что все четверо решили, наконец, сбросить маски и явить миру свои истинные рыла. Всё это походило одновременно на театр абсурда и на хеппенинг, особенно если учесть, что вся атрибутика предвыборной кампании соблюдалась неукоснительно.

Это была довольно опасная интеллектуальная игра. Время было смутное. После террористических актов Фронта Освобождения Квебека (ФОК) правительство Трюдо приняло энергичные меры, ввело войска в Квебек, объявило военное положение и начавшаяся было революция стала затихать, пока не стала совсем тихой. Сотни людей были арестованы без обвинения, тысячи не санкционированных обысков. Пострадало великое множество интеллектуалов. У Феррона было железное алиби. В это время он работал в психушке Сент-Жан де Дьё (Божьей милостью Святого Иоанна), подготавливал свои афоризмы: "я последний из устной традиции и первый в традиции писчей", что правда по мнению многих квебекских литературоведов, или "я призван вернуть миру толику шарма, чуток достоинства".

Интеллектуал Феррон тяготел к театрализации политики. Политические акции или даже любое выступление политика по мнению Феррона должны нести в себе некий поэтический заряд. "Театр дьявольскими своими выходками сжигает в огнях рампы всё, что есть глупого и чудовищного в любом дне, делая тем самым ночь непорочно чистой", - говорит Жасмэн в Людоеде. Любые пререкания, и особенно политические, не могут быть просто так, в них обязательно заложено театральное начало. "Театр – это машина, тщательно продуманная, отлаженная, это орудие мятежа.(...) И если спектакль имеет какой-то смысл, то искать его надо в заговоре и сговоре, заложенных в нём", - убеждённо заявляет Митридат в Великих Солнцах.

Если театр Феррона в сущности своей бунтарский, заговорщицкий, то бунт Феррона – наоборот – поэтический, театральный. Следующая цитата выхвачена из текста пьесы Голова царя, написанной в 1963 году, тогда же, когда была создана партия Носорогов: "Моё бедное дитя! В стране, где инерция является единственной силой, революция возможна только если ты – поэт. Когда горизонт низок и замкнут, надо же каким-то образом набирать высоту?"

Очевидно, что партия Носорогов была той самой попыткой набрать высоту, попыткой воздействовать на реальность через поэзию и театр, пока ФОК воздействовал на ту же реальность в буквальном смысле взрывая её. Ироничную партию Феррона отличало интимное единство культурного и политического начал. Интеллектуал – это культурный человек, оказавшийся в ситуации политикана. Никто не оспаривает у литературы её политической ангажированности, но в случае Феррона – Носорога – сама ангажированность становится литературной, театральной и поэтической. В том была его уникальная особенность быть интеллектуалом

ПРОЛОГ

Представление действующих лиц

Митридат

Господа, Дамы, юноши, девушки, граждане и гражданки больших церковных приходов и предельно малых наций. Ленники и ленницы наших кантонов и округов, и вы, люди островов, нашедшие свой архипелаг, который стягивается, теснится, чтобы дать стране землю и основание, позвольте же мне принять вас, как вы того заслуживаете, т.е. без дальнейших церемоний.

Я – Митридат, король Моста, уж и не знаю, какого; сие, впрочем, не имеет ни малейшего значения, тот или другой, главное, что я иду над водой аки посуху. Я пью только бражку и смашку. Король, как-никак, я единственный роскошный персонаж, которому негоже ломать перед вами шапку, но которому выпало несчастье представлять всех прочих, не слишком их однако пороча.

Элизабет Смит, англичанка и урсулинка, единственная особа иного пола, которая будет сновать тут по сцене. Англичанка, но оквебеченная, и потому особо привеченная. Смит Элизабет – привет!

А это сутана – сутана кюре, из Сент-Усташа, ни нашим, ни вашим, радетель о вечности, воплощенье овечности, хоть и опытен, а нелеп, но всё же свой и наш ест хлеб. Кюре, привет!

Феликс Путре, по прозвищу Балка, папаша Ной нашей страны, с потопом через Атлантику, здрасьте, персонажа величественней не сыщете во всей пьесе. В прошлом его возносили слишком, теперь пришла пора отдавать долги. Феликс Путре, привет!

А это его сынок, Франсуа. Имя его у всех на устах. Кочевник-канадец, воитель при Сент-Усташ, на Нормандском фронте, на Корейской войне, зуав, наёмник... вполне, вполне... и скромен, и стоек, и призван, и скоре вернётся совсем, как только найдётся страна, что придётся впору. Привет, Франсуа Путре.

Дикарьёв, незапамятный, лишённый всего, травимый, как дичь, уничтожаемый под корень, Дикарь, который всё же спасал наших чад, возвращал нам тех, кто, не успев одичать, спасали бедному Дикарьёву душу. Мой антогонист! Привет, Дикарьёв! Будет любопытно тебя послушать.

А вот и Жан-Оливье Шенье! Сам по себе он не много стоит. Ничего великого не совершил, просто отдал жизнь за страну, и у страны перехватило горло где-то в устье реки Святого Лаврентия. А когда отпустило, страна принялась кричать, и кричать, и кричать всё громче. Что ж, теперь, когда она говорит, мир начинает прислушиваться. Привет тебе, Шенье, Жан-Оливье!

Вот, их шестеро, нас получается семь в пьесе во всей, которую мы сейчас для вас разыграем. Семь персонажей, семь сообщников, не считая прочих, которых мы заманили в мафию заседателей, в мафию свободных мест нет. Господа и Дамы, ленники и ленницы, всякий и всякая из портативных борделей личного пользования. Вы пришли сюда и, значит, у нас общие цели.

Театр – это не просто так, это машина, тщательно продуманная, отлаженная, это орудие мятежа, спрятанное в свете прожекторов и в потребности развлекаться. И, если спектакль имеет какой-то смысл, то искать его надо в заговоре и сговоре, заложенных в нём. Таким я вижу театр, я, Митридат, король Моста и бражки. Вы совсем не обязаны разделять это моё виденье. Я даже советовал бы забыть о нём. Мои идеи и моя бражка – всё равно что берет и фуражка. Потеряешь одно – останется другое. И вы выпьете, как я пил, и как пил со мной господин доктор Жан-Оливье Шенье, который был, несомненно, столь же респектабелен, не чета вам.

Так слушайте же: я был с вами вежлив, так будем взаимны.
Я сказал вам : "Дамы и господа, прелестные девицы и прекрасные юноши... понимаете вы это! Это изящно, чёрт побери! Я к вам со всею душою, как к невинным созданьям.
Так пусть же те, кто таковыми являются, таковыми и остаются, исключая тех, разумеется, которые только притворяются, а таких уж я знаю, да и вы знаете ещё лучше меня, так и чёрт с ней, с невинностью! А только слушайте меня:

Сообщники, братья мои, привет!